Verba volant, scripta manent
Я повстречала его весною,
Он был художник почти известный.
Мы целовались с ним под сосною
И он женился, поскольку честный.
Он пил не много, он был не грубым,
Такое счастье лишь раз бывает!
Одно смущало - почистив зубы,
Он вечно тюбик не закрывает.
Но, я внимания не обращала
Такой мужчина мне не был даден
И все подавно ему прощала
Все, даже тюбик, буть он не ладен.
А он рисуя впадал в нирвану.
То, вдруг обнимет - люблю и баста.
То вдруг, проказник, затащит в ванну,
А там… открыта зубная паста.
А я, как дура, носки стирала,
В супы ЛОЖИЛА бульонный кубик
И все просила, все умоляла
Почистил зубы - закрой, блин, тюбик!
А он, скотина, ну как нарошно:
Все это, Глаша, - второстепенно.
Скажите девки, но разве можно
Любить и гадить одновременно?
И я с досады ушла к соседу:
Ведь у соседа вставная челюсть.
На полке тюбик от блендамеду
Лежит закрытый, какая прелесть!
(С. Стрижев)
Он был художник почти известный.
Мы целовались с ним под сосною
И он женился, поскольку честный.
Он пил не много, он был не грубым,
Такое счастье лишь раз бывает!
Одно смущало - почистив зубы,
Он вечно тюбик не закрывает.
Но, я внимания не обращала
Такой мужчина мне не был даден
И все подавно ему прощала
Все, даже тюбик, буть он не ладен.
А он рисуя впадал в нирвану.
То, вдруг обнимет - люблю и баста.
То вдруг, проказник, затащит в ванну,
А там… открыта зубная паста.
А я, как дура, носки стирала,
В супы ЛОЖИЛА бульонный кубик
И все просила, все умоляла
Почистил зубы - закрой, блин, тюбик!
А он, скотина, ну как нарошно:
Все это, Глаша, - второстепенно.
Скажите девки, но разве можно
Любить и гадить одновременно?
И я с досады ушла к соседу:
Ведь у соседа вставная челюсть.
На полке тюбик от блендамеду
Лежит закрытый, какая прелесть!
(С. Стрижев)